Сестра приехала, у меня снова травма и лечение. Поход с мамой и сестрой на Тенистый пляж.

Часть 1

Дома по приезде нас уже ждала, с большим нетерпением, сестричка. Даже не столько нас, сколько тётю. Оказывается, они созванивались, когда мы были на море и тётя её забирает с собой в турпоход. Сказать, что я обиделся, ничего не сказать. Я был в не себя. Столько мечтал о настоящем походе, а тут, на тебе. Тётя виновато объясняла мне, что направления были только с тяжёлыми маршрутами и туда детей не берут. А вот на следующий год, она обязательно подберёт маршрут по легче и тогда обязательно возьмёт меня и кто ещё из семьи пожелает. Кое как я успокоился, а на следующий день, сестричка с тётей уехали в турпоход. Сестричка прожигать время каникул, а тётя догуливать остаток отпуска. А через пару дней ещё два известия из разряда шокирующих. На неделю, спортшколу отправляют на тренировочные сборы в ближайший лес. Мама, как медсестра, тоже должна быть там. А тут и папа сюрприз преподнёс. Его отправляли в командировку, на несколько месяцев, на освоение новых сибирских промыслов. Папа вполне серьёзно, по этому поводу, сказал, что не плохо было бы новую машину купить. Ну а поездка наша на море не срывалась. Просто, из-за большого наплыва людей, мы не могли, вместо папы взять кого-то другого.

Спортивные сборы мне, не очень, понравились. Марш-броски, по утрам, к реке и обратно. Целый день тренировки, а вечером соревнования. С ума можно сойти от напряжения. И так всю неделю. Когда мы вернулись со сборов, через день к нам приехала Меседра. В пансионате была пересменка и она отпросилась на несколько дней. Но приехала не погостить, а на собеседование в нашу спортшколу. Требовался второй тренер в секцию прыжков в воду и мама ей посоветовала попробовать. Не всю же жизнь в провинции пропадать, как говорила мама. Меседру взяли и она должна была приступить к работе с сентября. На следующий день, передав привет тёте и сказав, что ждёт нас, с нетерпением на последний заезд, она укатила на море. А тут и папа засобирался в командировку. Правда раза два мы на рыбалку всё же вырвались.

Только уехал папа, приехала сестричка. Загорелая, стройная, даже повзрослевшая, хотя она и так была старше меня на восемь лет.

Она как-то по-другому, после этой своей поездки, начала смотреть на меня. Изучающе так и улыбаясь глазами. Я старался не обращать внимания, но сестричка не унималась и уже начала распросы о пляже, как там песок, вода и вообще, всё ей выкладывай. Я всё отнекивался, обещая потом всё рассказать. Надо сказать, что я уже соскучился за своим голым видом, но не получалось. При папе я так и не решился походить голышом, как и в данный момент перед сестрой. Она меня купала вместе с мамой, а как-то и сама, но тогда я был совсем маленьким. Её же голенькой я не совсем и помнил, давно было. Хотя в трусах и лифчике она ходила часто, даже при папе.

И вот утро. Мама помчалась на работу, дав какие-то распоряжения сестре. Я, повалявшись немного, встав с кровати, отправился в туалет. Осторожно, выглянув в коридор и прикрыв оттопыривающиеся трусы (это мой дружок, традиционно подскочил утром), метнулся к туалету. Но не тут-то было. Туалет закрыт.

— Не ламай дверь. Сейчас выйду — раздался голос сестры.

— Смотри не усни там — был мой ответ. Скажу, что наше общение деликатностью не отличалось. Моё нутро до сих пор помнило предательское поведение сестры насчёт похода с тётей.

Я убрал руки с трусов и в этот момент, двери подленько так открылись и появилась сестра, которая тут же начала меня, с интересом, рассматривать. Я проскочил мимо неё, захлопнул дверь в туалете. Сделав своё дело и привычно уже зафиксировав, что дружок опустился, я умылся в ванной и вытерев лицо, пошёл на балкон, поглазеть не шатается ли кто по двору, из моих друзей. Следом вышла сестра и вынесла с собой миску с кое какой стиркой и начала развешивать. На ней было ещё школьное домашнее платье, хотя из него она уже выросла. При каждом, даже незначительном наклоне, из под него, мелькали трусики, а когда вешала бельё показывались полностью. Но это меня не смущало. Я часто видел её в трусах.

Никого, не увидев, я вернулся и снова лёг на кровать, лицом вниз. Но сон, уже, пропал и я просто прожигал время, считая солнечные полосы на полу, от вьетнамской соломки на окнах и постоянно сбиваясь. Сзади услышал тихие шаги и через секунду, скрип кровати. Это сестричка присела, с краю, на мою кровать.

— Обиделся на меня за что-то или как? — спросила и добавила — Так рвонул с балкона, а я хотела тебя кое о чём расспросить.

— Не было печали — умно произнёс я. И тут же почувствовал её руку на моей спине. Она начала гладить, слегка надавливая шею, плечи, лопатки. Массаж она делала, божественно и я позабыл слова, которые уже готовы были сорваться с языка, в ответ на вопрос сестры.

— А правда, что тебя массажу, на море, учила Местер.. Мест … — не унималась она.

— Меседра — подсказал я, удивляясь, что женщины ни как, не могут выучить несложное, в общем-то, имя моей, морской, подружки.

— Да — продолжала сестра.

— Тётя рассказывала, как она отлично делает массажи.

Я хихикнул в подушку, вспомнив, как тётя и Меседра целовались

— А больше она тебе ничего не рассказывала — сквозь смех процедил я.

— Нет, нет — серьёзно ответила сестра — только сказала, что руки у неё волшебные.

Я снова прыснул смехом, вспомнив, как Меседра обнимала тётю за талию и поправляла ей волосы.

— Ну уж не волшебнее, чем у тебя — сказал я, уже серьёзней.

Видать это польстило сестричку, её руки стали активней работать на спине, постепенно опускаясь к пояснице.

— Массаж нельзя делать с резинками, кровоток замедляется и его эффективность падает — блеснула она эрудицией.

У меня дрожь по телу прошла. Я понял, что это шанс попробовать, без всяких хитростей, оголиться перед сестрой.

— Ну и что надо делать? — спросил я.

— Ну … — как-то не решительно начала она — если ты, так сказать, доверяешь мне … и … не стесняешься …

— Трусы снимать надо? — вопросом, решительно, перебил её я. А она опять:

— Ну … В общем, да.

— Ну, если надо — начал я корчить из себя простачка — Бери и стягивай.

А у самого сердце, от волнения, начало колотиться.

Какую-то секунду длилась пауза и я, почувствовал, как трусы слезают с попы и даже немного приподнял её. Они, быстро, оказались на коленях и снова пауза. Я понял, что сестричка любуется моим загаром.

— Какой ровный — услышал я её голос, в котором присутствовали нотки восхищения.

— И у тебя такой будет — сказал, ухмыльнувшись я, и:

— Если мама разрешит — с язвинкой добавил.

А сестричка положила руки на попу и начала, как-то уж, чересчур, осторожно, её массировать. С каждым движением она добавляла уверенности и дойдя до колен, живо стянула совсем трусы и обхватив правое бедро руками, начала потихоньку подниматься выше, обратно к попе. Тут я подумал, что не свёл ноги и на взор сестры сейчас привлекательно смотрят мои яички. Сразу же сжал ноги, но услышал голос сестры:

— Не своди. Мне, бёдра, изнутри помассировать надо.

Я отступил. Если честно, то массаж сестрёнка делала получше Меседры, не говоря уже о маме. Она, не останавливаясь прошлась по бёдрам, а когда переходила на попу, касалась нежно яичек, а вернувшись обратно, хлопнула по пяткам.

— Всё — весело сказала и добавила — поворачивайся на спину.

Ага, так и послушал. Я поймал стоячок и в мои планы не входило его, ей показывать. Я лежал, не зная, что ответить. Сестра повторила просьбу, но видя мою неподвижность, всё поняла.

— Ну полежи, полежи. А я пойду бельё посмотрю — и зашагала из спальни. Я оглянулся и увидел сестричку спиной ко мне, с задранным платьем, из под которого, смотрели красивые трусики. Она забыла его одёрнуть.

Я быстро соскочил с кровати и прикрыв дружка ладонью, проскочил в ванную, в надежде подержать его под холодной водой, чтобы снять эрекцию. До крана в умывальнике было высоковато, поэтому я прыгнул в ванную и только открыв душ и направив его на дружка, услышал голос сестры.

— Купаться надумал? — подойдя ближе спросила она и добавила — Дай мне душ, открой тёплую и прикройся, я смотреть не буду.

Она это произнесла с какой-то необыкновенной интонацией, показывая, что ничего, что бы могло вызвать у неё протест или смущение от моего вида, у неё не присутствует.

Я сделал, как она говорила, а когда вода начала падать мне на спину и голову, я убрал руки с дружка и начал мыть волосы. Когда растирал воду на груди, покосился на сестру, она не смотрела на моего дружка совсем, а помогала рукой разгонять воду на спине. Потом, в её руке, появилось мыло. Сестра начала разгонять пену по телу. Моего упрямого дружка, она мыть не решилась. А вот промежность и дырочку попы, с особой тщательностью.

Наконец, водная процедура, окончилась и сестричка опустила мне на спину полотенце, начав вытирать от головы, до ног. Членик всё ещё топорщился и упрямо не хотел смотреть вниз. Она вытерла мне спину, живот и с лёгкой, доброй улыбкой, как бы спрашивая, можно ли, поработала полотенцем по попе и прутику.

— Пойдём, надо массаж окончить — сказала сестра и развесив полотенце, оправилась в спальню. Я, не прикрываясь, пошёл следом. Я решил не прятаться. Всё равно уже видела и судя по её реакции, знала о моих стоячках.

— Полежи. Я подожду — сказала, пропуская меня к кровати.

Я лёг на спину и сказал, что ждать не надо, оканчивай, мол, свой массаж. А сестра присела рядом на кровать, положила руку мне на ногу и сказала слова, которые меня удивили и в то же время успокоили:

— Я знаю, что ты любишь голым ходить. Мне тётя рассказала. И я не против, если ты будешь предо мной раздетым. Даже рада буду. Завидую тебе. Ты такой открытый и не закомплексованный. Только без стоячков, пожалуйста.

Красиво рассуждает, сделал я заключение., хотя последняя фраза мне не понравилась. А куда же, девать его, если случиться, как сейчас?

А она продолжила:

— Я не буду там массировать — она показала взглядом на членик — только выше, ниже и по сторонам.

— Можешь массажировать везде, где считаешь нужным. Я не против — разрешил я. Сестра же, оторвав взгляд от дружка, сказала тихо, но уверенно:

— Ну, если ты действительно, не против. Мне нужно низ живота помассировать и бёдра до … — она секунду помолчала — До яичек короче.

Я пожал плечами, что означало — делай как знаешь.

Она начала уверенно массировать бёдра, при этом, уже не стесняясь, касалась яек, даже немного мяла их и надавливала. Дошла очередь до прутика. Левой рукой сестричка приподняла его, а правой искусно помассировала низ живота. Она поглаживала надавливала и похлопывала вокруг него. Потом мягко опустив дружка, прошлась по нему, легонько так, пальчиками, пощипывая от яичек до головки. Конечно, её волшебные ручки были нежней, чем у моих подружек, Лоры и Русалки, но и обстановка, сейчас, другая.

Сестричка была явно довольна своей работой и войдя во вкус, спросила снова:

— Если я, тебе, ещё промежность и анус помассирую, ты не против будешь? — но спросила как-то не уверенно, будто предполагая отрицательный ответ. Так, вот зачем она так старательно там вымывала. Но я был, очень, доволен, тем, что сестра разрешила мне ходить, перед ней голышом, что отказать и мыслей не было. Тем более, я уже успел проникнуться, к ней доверием и кивнул в знак согласия, даже ноги немого раздвинул. Сестра же, глядя на меня, раздвинула их ещё больше и начала поглаживание от дырочки до яичек. Мой дружок затвердел, наверное, даже больше, чем когда его на море, трогали мои подруги. Вот, что значит правильный массаж.

А сестричка тем временем, начала надавливать пальцем вокруг дырочки, а потом, вообще, засунула его туда. Я чувствовал, как она шевелила им и двигала, медленно, туда сюда. От этой процедуры, даже прутик начал подёргиваться и сестричка, с улыбкой, придавливала его рукой, к животу..

Всё это смотрелось как-то естественно, как будто обыкновенный массаж.

— Спасибо — вынув палец из попы, сказала сестра — Я впервые делаю так мужчине. Это для меня хороший опыт.

Она погладила ещё немного промежность, а потом, сдвинув мне ноги, принялась за членик. Правда ничего такого. Просто приподняв его, оттянула двумя руками шкурку и внимательно стала рассматривать головку, не забывая поглаживать яички.

«Какая дырочка интересная — сказала она и продолжила — Мне нравится, когда ты голенький и буду очень рада, если я тебе в этом отношении не буду мешать». И погладив уже посильней прутик, сделала губы трубочкой и подула на него. Приятная прохлада прошлась по членику. А сестра уже водила пальцем по уздечке и ободку головки. Глаза её искрились и видно было, что она довольна тем, что может лицезреть и касаться меня, голого.

— Как интересно устроен. Из маленького такого, получается длинненький и упругий. Вот природа, всё продумала — и, она, крепко зажала прутик кулачком, как бы, подтверждая свои слова. Сестра несколько раз, поводила зажатой ладонью, по прутику, а потом начала гладить его от головки до яичек, повторив несколько раз:

— Как красиво. Просто чудо какое-то.

Наконец, покончив с дружком, сестричка, буднично так произнесла:

— В попе есть такая желёзка, называется простата. Она очень важный орган. Её ещё называют второе сердце мужчины — сестра сказала это с особой важностью в голосе.

— Это означает, что ты мне будешь постоянно это делать? — в шутку спросил я. Сестра шутку не поняла:

— Ну тебе ещё рано за это переживать, но для профилактики, конечно — вполне серьёзно ответила она и добавила — пока дома, даже регулярно.

И нагнувшись ко мне, поцеловала в краешек губ.

— Я вся мокрая — сказала она после поцелуя, глядя на меня искрящимся, но в то же время, томным взглядом:

— Я на минутку, в ванную.

И пошла от меня почему-то в спальню. Я смотрел на её лоб, майку, даже на руки, но нигде влаги не увидел. Из спальни, она отправилась в ванную, держа в руках, как мне показалось, свёрнутые трусики. Где она была мокрая, я узнал позже.

Получив, таким образом, от сестры «благословение» на голое сосуществование я уже не прикрываясь лежал, то на кровати, то на диване, смотря телевизор, а сестра возилась на кухне. Через время она подходила ко мне и расспрашивала о море. Я отвечал, что считал нужным и заметил, что сестра совсем не косится на моего дружка. Мне это показалось странным. Я уже привык, что женщины рассматривают меня и сделал предположение, что она просто боится меня спугнуть. Я подошёл к ней и как-то не впопад начал говорить:

— Ты это, не думай, что я стесняюсь или даже боюсь тебя. Можешь не прятать глаза при мне, а смотреть куда хочется. Мне даже приятно, что ты меня рассматриваешь.

Сестра, работая с кастрюлей, окинула меня взглядом и сказала:

— Ну если думаешь последний день флиртовать, то уж позволь насмотреться. А если и дальше продолжишь голеньким, не прикрываясь, то, чего глаза протирать.

Я легонько засмеялся. Мне снова понравился её юмор.

А сестра, справившись с готовкой, вышла из кухни. Видно было, что ей жарко.

— Иди в душ — предложил я.

— Да. Ты прав — сказала сестра и исчезла за дверью ванной. А через несколько минут, оттуда раздался её голос.

— Малыш. Зайди ко мне.

Малыш. Так она меня ещё не называла.

Я открыл дверь и увидел сестричку. Она сидела в ванной, голая, обняв колени.

— Бери душ и мочалку — только и сказала. Я знал эту технологию и справился. Судя по всему, сестра, хотела отчитать меня, за то, что мою её голый, но удостоверившись в отсутствии стоячка, видать передумала. Мне было немного странно, что она, после такого массажа, ещё пытается навязать мне нормы приличия. Тем временем, она, окончила процедуру, купания и я подал, ей полотенце, заслужив одобрительный взгляд. Она снова осмотрела меня с ног до головы, бросила обратно майку, которую уже намеревалась одеть и сказала такое, что я и онемел, и остолбенел одновременно:

— У женщин есть орган, который тоже твердеет, как и у мужчин.

Она стояла в ванной, лицом ко мне, даже не думая прикрыться.

— Подойди ближе, присядь.

Я послушался и присев взялся за края ванной. Она же поставила ногу на бортик и прямо надо мной раздвинула пальцами щелку. Меня, буквально прибил этот вид, но я старался не подавать вида.

— Видишь вверху маленький упругий язычок. Это клитор. Сейчас он твёрдый. Потрогай его. Не бойся.

Я, конечно же знал это и обратил внимание, что Лорина щелка и язычок, были покрупнее, чем у аккуратной писи сестры. Я не подал виду, что мне всё известно и неуверенно, прикоснулся к клитору, а потом взял двумя пальцами и немного потянул. Он был действительно твёрдый. Я как зачарованный повёл пальцы по щелке вниз вверх, но опомнившись одёрнул руку. Знакомство со щелкой сестры произвело на меня впечатление. К тому же она развернулась и низко нагнувшись представила моим глазам дырочку попы и снова щелку, только уже не развёрнутую.

— Потрогай анус. Попробуй, засунь пальчик.

Ого. Смелости сестры, можно позавидовать. Я немного помяв вокруг, ввёл палец в анус.

— Подальше. Смелей — прозвучал её голос.

Палец, вошёл полностью и я чувствовал теплоту и влажность тела. Машинально, другой рукой, я начал гладить щелку. Потом щелка почувствовала мой большой палец, а рукой я начал гладить её ноги, от колен до писи. Сестра начала прогибать спину. Видно было, что ей приятно это. Так продолжалось довольно долго. Мой большой палец стал мокрым и рука тоже, так как поглаживая ноги, я касался письки. Так я узнал, почему и где сестричка была мокрая.

— Ну всё. Маленький мой, мужчина.

Я вытащил палец, а она, разогнувшись, снова повернулась ко мне. Её взгляд искрился. Ей явно понравились, мои прикосновения и она не скрывала этого. Быстро открыла душ и помыла между ног, а я и полотенце уже приготовил.

— Подай руку, пожалуйста — нежно сказала она. Я, подал и она спрыгнула с ванной.

Потом, она, не спешно, примеряя, натянула трусы и взяв майку на плечи пошла на кухню. Я побрёл следом. Смотря на твёрдые соски сестры я вспомнил, как с мамой игрались в младенца перед отъездом на море и позже на пляже, в конце заезда. Сестра заметила мой интерес и сказала то, что опять ввело меня в замешательство. Она приподняла груди ладонями и поднесла их к моему лицу.

— Возьми их губками. Почувствуй себя маленьким.

Я поразился похожестью ситуации на той же кухне, на том же месте на котором это было ранее с мамой. Я взял соски губами и начал потихоньку покусывать, трогать их языком и не спешил расставаться с ними. Мне и сестре очень понравилась эта игра. Когда я отстранился она сказала, что желала бы продолжения в дальнейшем и от неё массаж мне, такой как сегодня. Я кивнул в знак согласия. Ещё рассказала, что видела часто, как мама меня младенцем кормила:

— По ней было видно, что ей очень приятно.

Я же от себя добавил:

— Хочу, чтобы и тебе так же хорошо было.

Сестричка поцеловала меня и сказала, натягивая майку.

— Извини. Не готова я ещё с тобой, днями, голой быть, разве что в ванной.

А мне это и не главное было. Я своего добился и ладно. С сестричкой, я ощутил какое-то особое чувство. Когда был рядом с ней или она смотрела на меня, прямо в животе теплело. Такого даже при маме и тёте не было.

А потом пришла мама и увидев меня голышом рядом с сестрой, которая, почему-то залилась краской, поинтересовалась:
— Что? Поладили? Ну и славненько.

С явным одобрением, посмотрев на меня, мама продолжила:

— Я забыла тебя предупредить, что твой брат, любит побыть голеньким и я ему разрешаю. Пускай тело отдыхает. Здоровее будет. И я, его, уже совсем не стесняюсь и тебе советую.

Потом узнав, что и ужин уже дочка сообразила, засобиралась под душ, при этом попросив её помять шею, с мылом. Сказала, что где-то просквозило.

Я заходил в ванную и смотрел, как умело сестричка лечит маму и даже помогал ей смывать мыло с пациентки. Я снова был голым, но сестричка не выпроваживала меня. Видать, мамины слова, подействовали на не, как установка..

За ужином, мама обратилась к дочке с просьбой не делать необоснованных замечаний мне, если, конечно, не буду позёром и клоуном. Сестра согласилась, поглядывая на меня и улыбаясь.

— Если будет подыматься писюнчик, внимания не обращай. Пройдёт. Это если долго, тогда надо причину искать. Но у него никогда застоя не было, хотя и стоячок твёрдый такой, настоящий. Если будет навязываться и дурачиться, то накажем — и немного помолчав и посмотрев на меня, добавила — Одеванием накажем.

Сестра засмеялась. Потом она долго расспрашивала маму о море, пансионате, и долго о Меседре, с её новой методой массажа:

— Он же, с первого дня, начал голым ходить. Уговорил меня, под предлогом, что мёрзнет от мокрых трусов. Ну и тётя его поддержала. Она всегда на его стороне была. Он ведь ещё дома начал, голышом, проситься и мы разрешили ему. Я немного сомневалась, так тётя горой за него стала и я уступила. Так и бегал голым до самого отъезда.

Сестричка с усмешкой посмотрела на меня Она, наверняка, всё знала от тёти, но виду не подавала. А мама, секунду помолчав, продолжила:

— По поводу мокрых трусов, он, конечно, схитрил, но я и не против была. Даже наоборот, тайком, желала, чтобы он, без них купался и загорал. Думала, сразу, пусть купается голым, а на берегу в плавках. Но, потом, решила пусть вообще за них забывает. Просто, меня, поначалу, смущала реакция окружающих. Но она если и была, то сплошь одобряющая. Правда, когда много отдыхающих приезжало, то заставляла его, всё-таки плавки одевать. Но такое редко было. А в конце заезда, я вообще их, в сумку спрятала и трусы тоже. Он начал одни шорты носить.

Мама, так же, рассказывала о замке, о празднике Солнца и об отзывах женщин о моём голом пребывании в пансионате. Все завидовали маме, хвалили меня за смелость и за … эстетическое удовольствие, которое я доставлял им своим видом. Все приглашали купаться и загорать рядом с ними. Когда мама рассказывала, как лечила дружка, сестра посматривала на него, как будто сама была на месте мамы. Мне было приятно. Так же мама, поведала о грязях, как сынуля приводил в порядок «причёски» на лобках, её и тёти и как впервые голышом купалась. Как Меседра ментолом стоячок у меня сгоняла и, она, то есть мама, колючки с писюнчика вытаскивала. Как тётю кефиром мазал, когда та обгорела на Солнце. А вот о том, как я массаж ей делал, трогая писю и грудь целовал не сказала. У сестры удивление сменялось смехом и наоборот. А рассказ о Нептуне вообще ввёл сестричку в состояние, неподдельного, восторга и она сказала, что очень жалеет, что не получилось попасть, с нами, в первый заезд.

— Главное, чтобы в августе Лора, Кисточка и моя компашка были. Остальное приложится — заключил я.

А мама похвасталась новой купленной ночнушкой. Сестричка пожелала, тут же, её, на маме увидеть. Та сбросила платье и натянула майку на тело. Ночнушка оказалась короткой и из-под неё красиво сверкали трусики и выглядывал лифчик. Впрочем, от второго она быстро избавилась и покрутившись у зеркала сказала, что можно не только спать, а и по дому ходить. Так оно и получилось. Маме стало не жарко, а я получил возможность, постоянно, рассматривать её красивые трусы. А иногда, она, их и вообще, снимала. Тогда я лицезрел красивые, мамины персики, а иногда и сверкающую киску. Она, особо, не прикрывалась, то ли не замечая этого, то ли специально. Сестричка хвалила маму, но сама ходила, хоть и в коротком, своём, домашнем платье, но всегда в трусиках

А на следующий день я попал в переделку со своим дружком. На косогоре, за пустырём, с автобазы сбросили старые скаты. Наверное понадеялись, что селяне из-за речки заберут по домам для хознужд. Но мы подсобили работникам сельского хозяйства. Поднимали тяжёлые скаты и толкали по склону к реке. Скаты весело прыгали по кочкам и некоторые даже перелетали на другую сторону не широкой реки. Но, на нас накричали какие-то мужики и мы бросились наутёк.

Дома я почувствовал боль в районе яичек. Сестре ничего не говорил, ждал мамы. Вскоре мама пришла и конечно же отругала меня, что сестре не сообщил, она бы позвонила ей и мама может, что ни будь подсказала. Потом занялась медосмотром. Интересно, что сестричка не ушла, а наоборот подсела ближе на стул и начала с интересом наблюдать. Мама стянула шорты и трусы и заставила меня лечь на спину. Потом начала надавливать пальцем вокруг дружка и на яички. Болело оказывается в промежности и верх ноги с внутренней стороны.

— Вроде бы обошлось. Боялась, что грыжа. По-моему, растяжение — говорила мама, одновременно ощупывая яйки.

— Яички в порядке. Боль от растяжения. Это излечимо, а вот голова не лечится. Ну, что тебя везде тянет, где не нужно — начала мама читать мне мораль.

Но тут меня поразила сестра. Она как-то уверенно, так сказала ей:

— Мама. Ну ведь мальчик же. И не может в девочку превратиться, как бы нам этого не хотелось.

Я с удивлением и благодарностью посмотрел на неё и мама тоже, но как-то непонимающе, развела руками и спокойно сказала:

— На тебе массаж, от растяжений и будешь яйки контролировать. Сейчас по горячему может и ничего не видно, а дальше. Короче утром посмотрим, может на приём придётся идти. А пока смотри — и мама начала показывать, где нужно прощупывать яички, чтобы определить отвердение, в случае обострения.

— А теперь в душ, а я пока примочку приготовлю — сказала мама, отправляясь на кухню.

Сестра начала помогать мне подняться, но я героически сделал это сам и поковылял в ванную. Там сестричка сбросила платье и помогла мне залезть в ванную. Открыла воду и направила струю на меня. Намочив всего принялась за голову обильно полив шампунем и быстро растянув пену по телу так, что задела лифчик и его пришлось снять. Я, не потеряв чувство юмора предложил и трусы сразу сбросить, а сестра за это пообещала язык, мне мылом намазать. Когда смывала тело водой, боль, как мне показалось совсем пропала. А сестра, покончив с ногами, направила душ на дружка и смыв пену, закрыла воду. Потом накрыла меня полотенцем и когда дошла до яичек начала медленно и осторожно прикасаться к ним, как бы вымакивая воду. Окончив, развесила полотенце. Я хотел вылезать из ванны, но она остановила меня и развернув к себе, наклонилась что бы ощупать яички. Пальцами обеих рук сестра прикоснулась к ним с обоих сторон, легонько придавила и так же, опускаясь и поднимаясь выше ощупала их все. А у меня начал ствол подниматься и не быстро, как обычно, а медленно, наливаясь и твердея. Сестричка смотрела на это с слегка округлёнными, с искоркой, глазами. Как я потом выдавил из неё, такое зрелище, как эрекция члена в действии, она видела впервые, хотя сам стоячок она у меня уже лицезрела. Такими же глазами сестра посмотрела на меня и спросила:

— Не болит?

Я покачал головой. А она, бросив яйки, начала гладить промежность до попки, нежно, пальчиками, касаясь дырочки. Потом другой рукой живот до прутика, задевая его. Надо сказать без вранья, я отреагировал весьма чутко. У меня даже в голове помутилось, до того было хорошо. Хотелось, чтобы это, не кончалось. А сестричка, положив руку уже прямо на прутик опять посмотрела на меня. Было видно, что ей тоже нравится такой массаж. Я как-то, интуитивно, кивнул и она начала медленно и аккуратно водить рукой взад вперёд, всё сильней и сильней сжимая ладонь. Я, конечно, пробовал как-то баловаться, но то, что делала сейчас сестра было бесподобно. По мере ускорения ладони она, обняв другой рукой попу, приближала меня всё ближе к себе. Так продолжалось каких-то пару минут. У меня начала кружиться голова. Сестра только сильней работала ладонью. Тут меня передёрнуло. Необычайно приятное, знакомое с моря, чувство возникло в кончике дружка. Он начал дёргаться и я, вместе с ним. Через это чудесное ощущение тупо чувствовалась боль в промежности. Но блаженство, усиливаемое каждым подёргиванием прутика, сводило боль на нет. Всё это время сестричка держала моего дружка, не выпуская из ладошки.

Наконец подёргивания прекратились, спермы не было. Это, как я понял позже, был самый настоящий мужской оргазм. Я ещё не пришёл в себя, как сестра, открыв воду начала поливать мой членик, как-то виновато глядя на меня. На удивление мне, после проявления такого бурного восторга, мой дружок быстро устремился вниз. Сестричка всё ещё поливала его водой и глядя на меня произнесла:

— Извини. Я не думала, что так получится. Думала немного поглажу, тебя жалея — она действительно разволновалась и судя по виду, даже испугалась.

— Хорошо, что упал у тебя. Мама бы увидела. Мне несдобровать — сказала сестричка.

— Я бы сказал, что сам это делал — произнёс я решительно и добавил:

— У меня, он и без твоих рук поднимается. Иногда.

Сестричка посмотрела на меня провинившимся взглядом, подошла поближе, и поцеловала в губы. Поцелуй получился простой, не такой как с Меседрой или мамой, но какой-то честный и откровенный. Она хотела отойти, но я не пустил её и потянув к себе поближе, тоже поцеловал, но крепче чем она. Груди сестрички щекотно касались моего тела.

— Я бы хотел, как тогда, на кухне. У тебя такие соски классные.

Сестра отстранилась, засмеялась и мы обнялись. Постояв так какое-то мгновение, она сказала:

— Мне тоже понравилось. Я автоматически грудь тогда подставила. Ты так смотрел на меня.

И бросив взгляд на дверь, продолжила:

— Давай только быстренько. А то мама увидит.

— Маме я тоже соски целовал. И на кухне, и на море — сказал я как-то буднично и принялся за грудь сестры.

Сказать, что сестричка удивилась, будет мало. Она выкатила глаза и даже рот приоткрыла. Эта новость, о маме, её ошарашила. А я ещё добавил по поводу стоячка:

— Мне, на море, в первый заезд, докторша говорила, чтобы при торчке, сам, рукам волю не давал, а говорил маме, а она знает, как и что делать. Значит, ты, сделала мне это, вместо мамы.

Сестра посмотрела на меня взглядом, который выражал, что-то среднее между удивлением и шоком. Она отстранилась от меня и спросила:

— А что? Мама тебе уже делала так?

Я отрицательно покачала головой:

— Я ей, ещё, не говорил об этом.

Сестричка улыбнулась и смешно скривила лицо, типа — знай наших:

— Всё, одеваюсь. Скоро мама звать будет. Что на меня нашло? Как я успела? — это, она за мой стоячок. А за грудь добавила поговоркой:

— Послушный телёнок двух мамок сосёт.

Мне стало весело и смешно. Глядя на меня, заразилась и сестричка. А я подумал, что не вспомнил за Лору и её восхитительную грудь. И хорошо, а то упомянув об этом, можно было нарваться на разговор с сестрой. Неизвестно, как бы она на это отреагировала. А вдруг запретила бы голышом ходить.

Я осторожно перелез через край ванной, обул тапочки и приоткрыл дверь. В спину себе, услышал:

— Принеси мне трусы со спальни. Эти немного намочились.

Я вышел и прямиком, через зал, в спальню, к шифоньеру. Только открыл, как сзади подошла мама и положив мне на плечо руку спросила:

— Неужели одеться решил?

Я обернулся. Мама уже одела свою, любимую, ночнушку. Короткая и воздушная, она очень молодила маму.

— Я? Нет. Это сестре. Когда мыла меня, рассеиватель упустила и облилась — нашёлся я .

— Вы там случайно, не вместе купались? — начала донимать мама, копаясь в шифоньере. Она тянулась к полкам и ночнушка задиралась, показывая попу и покрытый, уже отросшими, коротенькими волосами, треугольник. Мама не одела трусов. Но, меня, это, уже не волновало, как раньше. Начал привыкать.

Потом мы пошли в ванную. Сестричка стояла совсем голая, ждала меня с трусами. Мама посмотрела на неё, на меня, но ничего не сказала и дала сестре бельё:

— Пойдёмте на диван — просто сказала.

Положив на диван клеёнку, а на неё простынь, мама велела мне лечь на спину и после того, как я это сделал, присела рядом, забыв одёрнуть ночнушку, которая немного задралась, показав короткие волоски на лобке. Но мама, поймав мой взгляд, нацеленный на низ её живота, не стала одёргивать ее, а начала процедуру осмотра.  Потрогала яички, надавила пальцами в промежности и узнав, что сильной боли нет, начала ставить компресс.

Подошла сестричка. Она была в трусиках и лёгкой майке, на которой, отчётливо, выдувались сосочки. Мама увидев это, сказала:

— И ты скоро голой начнёшь по квартире ходить? Тогда и стиральной машины не надо.

Сестра покрылась лёгким румянцем, но ответила:

— Сама-то — и показала на приподнятый подол — Ночнушка, скоро, в лифчик превратиться, а внизу-то, не прикрыто.

Мама одёрнула подол и начала давать наставления дочке. Как ставить компресс, не забывать щупать яйки, на предмет утолщения, как последствие травмы. Сестричка внимательно слушала и повторяла, мамины, движения. А мне, мамина ночнушка, стала нравиться ещё больше. При мвлейших движениях она, снова, лезла вверх, да и в разрезе декольте сталти мелькать красивые сосочки. Но, похоже, мама об этом не думала.

Об улице, на время, мне пришлось забыть.

Я так и проходил все моё лечение, голышом. Даже трусы не натягивал. Сестра смеялась, когда я примерял новые шорты и брюки, которые купила мама. Она привыкла ко мне голому и подшучивала на до мной, насчёт одежды. Сама же, голой, так и не ходила. Правда перестала носить платье, но всегда в трусиках и  в майке или лифчике. Я же нашёл, что мне так даже нравится. Тем более, что она всегда приглашала меня потереть ей, голенькой, спинку и сделать массаж. При этом призывала меня не быть скованным, а быть по-смелее и с удовольствием подставляла мне грудь или ложила мою руку на свою писю.

Но приближалось время второй поездки на море. Оставалась пара недель.

Продолжение следует...