История происходила в большом селе, скажем, в центре Украины. Село большое, рядом начинаются отроги лесов, тянущихся через весь север Украины в Россию и Белоруссию. Рядом с ним находится громадный овражище… даже нет, что-то вроде громадного ущелья в земле, с кучей овражков, заросших кустами шиповника и черемухи. Село подходит к одной из частей оврага, на другой – лес, туда и убегают эти овражки, со стороны села их практически нет. Сейчас все село находится над оврагом, в нем ничего нет, а вот до революции в нем находился старый хутор, где Бог знает сколько лет жила зажиточная семья пасечников. Кроме того, стоит упомянуть, что село связано с районным центром дорогой, которая идет именно через этот овраг. Была эта дорога и раньше, но была она крутой, проезжей была только посуху и огибала хутор, ведя в тот же населенный пункт, что тогда был таким же селом, и в общем, значения она особого не имела. А вот в старый райцентр, он же волостной до революции, вела совсем другая дорога, которая шла поверху, и до середины 50-х главной была именно она. Я специально так подробно описываю диспозицию, чтобы вы понимали, о чем идет речь.

Итак. Хутор пасечника. Представлял он из себя большой дом с несколькими хозпристройками. Жила там до революции большая и дружная семья пасечника. Сколько их было – неизвестно, как говорят – пасечник с женой, три сына с семьями. Во время первой мировой все три сына служили в армии, все три были офицерами, двое погибли. Не перенеся потери умерла жена пасечника. После революции уцелевший сын ушел к белым, с войсками Деникина пришел, забрав жену, невесток, детей – увез всех. Кроме отца. Отец не захотел никуда ехать.

Через какое-то время после отьезда сына и ухода белых он умер. Смерть его заметили только через неделю – люди вечером шли мимо дома, видят – двери настежь. Зная аккуратность хозяина, что и палку просто так не бросит, зашли и обнаружили старика мертвым. Похоронили его на сельском кладбище, и остался хутор сиротой. Люди растащили посуду-инвентарь-ульи. Разобрали сараи с сараюшками – осталась одна хата. Начали и к дому подступаться, но тут начались первые странности.

Пытается кто-то снять двери или окна – то руку вывихнет, то спину сорвет, то стекло руку разрежет так, что кровь не остановить. Крышу разобрать – все, кто влезть пытался, падали-расшибались, кто сильно, кто слабо – но все. Поползли слушки, мол «хозяин мертв-то мертв, а вот поди ж ты – дом не дает разобрать». Впрочем одному местному удалось то ли досок надрать, то ли еще чего, да вот незадача случилась с ним, когда он эти доски на телеге потащил в село вверх по дороге. Ни с того ни с сего сломалась деревянная ось у телеги почти на самом верху оврага – результатом стало то, что телега улетела во двор дома, мужик чуть не до смерти расшибся, и погибли два коня. В общем, кучу этого хлама родственники мужика вывалили обратно под дом (воз забрали ), да так его и оставили. Глава сельсовета, он же и глава местного сельхозкооператива (напомню, это еще 20-е годы) решил – черт с ним, с домом. Стоит и стоит, дорога все равно мимо идет, место неудобное для какой-либо деятельности – когда-нибудь разберемся да развалим. Так и забросили. По селу ползали слухи о том, что люди, шедшие или ехавшие вечером мимо дома видели то белое лицо, смотревшее на них из-за стекол, то слышали шум в доме, где никого не было… Но мало ли ходит всяких баек! От греха подальше матери запрещали детям лазить в овраг, а ходить в соседнее село к родственникам люди стали по светлому, стараясь проходить мимо хаты днем.

Следующий мистический случай, уже окончательно закрепивший за домом дурную славу, случился в начале коллективизации. Слава Богу, она для села прошла относительно спокойно, но все равно была не слишком-то приятной. В село приехал небольшой отряд уполномоченного по коллективизации из райцентра для проверки – как кооператив преобразуется в коллективное хозяйство, найти кулаков – в общем, стандартный повод для тех времен навести шорох в селе. Начальники отряда легли спать в доме председателя кооператива, а вот рядовых членов положить было негде. Тут один из приезжих внезапно вспоминает: «А вот есть же у вас заброшенный дом в овраге! а давай наших туда! Ночь переночуем, а дальше есть тут у вас кулаков пара, вот мы в их хатах и разместимся». Председатель и так и сяк, мол, чего вам туда, я вам сейчас в сельсовете сделаю все что нужно, но те ни в какую – мы в хате будем! Не нужен нам твой сельсовет! В общем, пошли они туда в сопровождении одного из местных активистов – брата моей бабушки (по отцу), назовем его Иваном.

По словам Ивана, первое, что бросилось в глаза – двор дома был чист, там не росло ни травы, ни кустов. А вот за домом начинались страшные заросли кустов, уходившие в овражек. Второе – в доме не было пыли и грязи. Вообще не было, как он говорил – «будто убрали всё и ушли. И паутинки не было». Третье… третье – это громадная кладовая, очень большая, дверь в которую была... наглухо забита. Ну приезжие не удивились, «мало ли что там, наверное это ваш председатель сделал, чтоб не лазили», а вот Ивану не по себе стало, потому что знал он – никто в здравом уме дверь эту не забивал. Головки гвоздей были свежими, как будто дверь только что забили. Попытался он сказать об этом, да его на смех подняли – «а ты что, председатель? молодой еще, тебе что, все председатель говорит?» Ну да ладно. Выпили, в общем, мужики, пообсуждали завтрашние дела, как да что, да расстелили попоны, хата большая – всем места хватит. Легли спать, лег с ними и Иван – домой далековато, да и страшно одному из оврага вечером идти. Заснул он, сколько спал – не помнит, проснулся оттого, что его будит тихонько рядом спавший на полу:

- Эй, слышь, возле дома есть кто-то!

- Да брось! Кому охота ночью-то шляться!

- Э, слушай – шепчутся!

- Да ну, это наверное ваши кто-то не спят, покурить вышли в сени или на двор, а может и пьют!

- Какое наши! Вон они все спят!

Тут Иван прислушался – и вправду разговор слышен. Тихий шепот… и доносится он со стороны закрытых дверей кладовки. Подкрался он к кладовке – и правда, кто-то там разговаривает тихонько. Попробовал он дверь открыть – забита наглухо. И вдруг – как он вспоминал – налетел на него страх, липкий, удушливый, вывернул его навыворот, почувствовал он – бежать нужно отсюда и немедля! А самое интересное – то же и с другими случилось: подскочили все приезжие, в ужасе проснувшись, и с воплями из дома побежали. Выбежали на дорогу, страх прошел, ночь летняя, луна полная светит – все как на ладони видно. Все стоят, на дом смотрят – никому подходить неохота. И вдруг опять страх нашел. Послабее, но все равно появилось чувство, что сейчас что-то случится.

И вдруг скрипит дверь, и на порог дома выходит…МУЖИК. Обычный такой, простой сельский дядька, в картузе, пиджаке и сапогах (это так Иван потом рассказывал ). Вышел, осмотрелся и за дом ушел. За ним – баба с малым дитем. Тоже осмотрелась и за дом – шасть! Тут страх у всех прошел, как рукой сняло, но напала слабость дикая. Оставаться уже не хотелось, решили так – идем наверх, в село, а завтра разберемся, кто есть кто. Кое-как переночевали.

А наутро с председателем и начальством – к дому. Председатель божился, что ничего он не забивал. Что как стоял дом, так и стоял. В доме все как оставили, все лежит, за исключением того, что дверь в кладовку настежь открыта. Пусто там, и на дверях ни следа от гвоздей. В общем, решили приезжие посмотреть, куда те люди ушли. Зашли за дом, а там такие заросли шиповника, что и птицы с трудом пролазят, куда человеку! Тут всем стало не по себе – бандиты-не бандиты, но не могут люди пройти через такие кусты, и уйти не могли с другой стороны дома, и спрятаться не могли.

В общем, раздосадованное начальство приказало хату развалить, а неизвестных они сами найдут. Отряд бегом собрался и уехал. Председатель лоб почесал и решил так :

- Хату трогать не будем, помним же, что случилось с теми, кто пытался разбить. Пусть стоит, но забросать мусором, ветками – вроде разбираем. А там потихоньку оно и на тормозах спустится.

Так и случилось. Начальника из райкома и военного, его сопровождавшего, через-какое-то время после приезда перевели в другие места, про хату из района никто не вспоминал, потом случился голод, потом началась великая чистка – бывало, что весь состав райкома арестовывали раз в полгода! Кому тут дело до какого-то дома. Если кто приезжал, то председатель, ставший теперь директором совхоза, делал так, что до оврага проверка не доходила. Однако теперь это стало и вовсе опасное место для всех сельчан: его обходили десятой дорогой и старались теперь там не появляться даже при облачном дне. Так и стоял дом, простоял он и войну – его не тронули немцы, отчасти потому, что не было в тех краях партизан и не было эсэсовцев, в селе были военные, причем какая-то вспомогательная часть. И после войны дом не трогали – директор совхоза, вернувшись с войны с культей вместо ноги, посчитал излишним рушить дом: «Тут на основное денег нет, а это подождет.»

Так бы и стоял этот дом, если бы дорогой Никита Сергеевич, уже в 50-е, не решил проводить всякие реформы. Одной из них было административно-территориальное переустройство страны – то есть увеличивались районы, менялись границы областей, менялись райцентры, и внезапно новым райцентром стало то село, куда вела дорога через овраг. Ездить туда через верх было долго и накладно, а вот овражная дорога была много короче, но больно уж крута была! В общем, выпросил директор в новом райцентре бригаду из дорсельстроя с грейдером, скрепером прицепным, бульдозером, чтобы разрыть овраг. Приехали строители – глядь, а дорога-то из-за хаты кривая. Сносить нужно. Рассказал тут наш директор про беду с домом. Мужики посмеялись – «да мы его на раз-два снесем». Пригнали кран с болванкой для сноса домов и давай дом валтузить! И правда – валится дом, не выдерживает натиска современной техники! Но до поры. Дошло дело до кладовки.

И тут случилось нечто необъяснимое. Кран швыряет болванку в дом, она проламывает стену кладовки... и исчезает. Вот канат от нее тянется в пустоту, а болванки нет! Видны стены кладовки и канат, оканчивающийся нигде. Кран потянул – вытащил болванку, просто откуда-то. Опять развернулся, ударил – влетела в никуда. У всех, кто видел, отвисли челюсти. Опять вытащил крановщик болванку из кладовки и третий раз – по ней! Тут раздался звук, как говорили те, кто там был – «как струна у гитары лопнула, только у очень большой гитары» - и болванка с силой вылетела из ниоткуда, будто ее кто-то вышвырнул, да с такой силой, что перевернуло кран. И дом после этого, вернее то, что от него оставалось, полностью развалился.

Крановщика увезли на скорой, его сильно побило, а кучу мусора, в которую превратился дом, быстро сгребли бульдозером и вывезли. Овраг срезали, проложили дорогу – и о доме больше ничто не напоминало. И место там, по словам местных, совершенно не мистическое сейчас, ничего там не происходит, разве что до сих пор там пешком люди не любят по вечерам ходить да детей туда не пускают рыбу ловить в маленькой речке в овраге.

Вот такая история. Что это было – не знаю, объяснить не могу, но вот бывает же странное...